Российская древесина пошла в Китай. До Индии слишком далеко

— Президент анонсировал проведение до конца января совещания по проблемам лесопромышленной отрасли. Чем вызван такой высокий уровень внимания?

— Соглашусь с вами, что оно избыточно по сравнению с другими отраслями. Я думаю, что организация совещания вызвана лоббизмом со стороны лесопромышленников. Если честно, они раньше этим никогда не отличались. Думаю, что есть некоторые вопросы, которые накопились в отрасли и которые надо решать. Как? Пока представления нет.

— Кого вы подразумеваете под лоббистами?

— Лоббистов довольно много. Взять хотя бы Группу «Илим», лидера российского лесопромышленного комплекса. Председателем совета директоров уже много лет является Захар Смушкин. Раньше отношение к компании имел Дмитрий Медведев. Есть и другие лоббисты, прежде всего относящиеся к крупному бизнесу.

Ключевые проблемы сейчас наблюдаются у предприятий, которые работают на Северо-Западе. Они потеряли рынок сбыта в Европе. Многие из этих предприятий потихонечку затухают. На внутреннем рынке они всю свою продукцию продать не могут, везти её в Китай очень дорого. Встаёт вопрос субсидирования перевозок продукции в КНР. Наверное, это будет главный вопрос на совещании.

— Сейчас лесопромышленникам из бюджета компенсируется 80% расходов на транспортировку продукции, но не более 25% её стоимости и не больше 300 млн рублей для одного предприятия. А лесопромышленники говорят: пусть бюджет покрывает 50%, но без ограничивающих лимитов и с выплатами ежеквартально. Ваш прогноз: государство пойдёт навстречу бизнесу?

— Думаю, компенсации сохранятся. Это не какое-то нововведение. Раньше компенсировали перевозки (частично или полностью) из Сибири к портам Балтийского моря. Это оформлялось как субсидирование поставок высокотехнологичной продукции. Например, под таким соусом перевозили пеллеты (топливные гранулы — ред.). Сложно сказать, что в них высокотехнологичного, но тем не менее. Даже пиломатериалы попадали под эту графу. Многие производители из Сибири, поставляя продукцию на европейский рынок, получали государственные субсидии.

Сейчас у нас всё развернулось в обратную сторону: лесопромышленные предприятия, расположенные на Северо-Западе или в центре страны, хотят получать субсидии для того, чтобы переориентировать поставки своей продукции в восточном направлении.

Есть большие вопросы к состоянию Восточного полигона. Сейчас экспортируют в восточном направлении не только лесопромышленники, и железная дорога не справляется. Работы по увеличению проходимости ведутся, но результат будет не завтра.

Другое направление поддержки экспортёров — девальвация рубля. Дешёвый рубль может быть кратно выгоднее, чем субсидирование перевозок.

— Кроме субсидий, какие ещё темы неизбежно будут обсуждать в присутствии Путина?

— Возможно, в повестку дня будут внесены вопросы технологической безопасности и перспектив развития отрасли. Из-за санкций в Россию запрещены поставки различного рода оборудования. Например, прессов для изготовления древесных плит, оборудования для целлюлозно-бумажной промышленности, тракторов. По разговорам с продавцами, цены на запасные части и комплектующие выросли в два-три раза. Их везут в страну различными окольными путями.

Самая острая проблема, конечно, с лесозаготовительной техникой. Харвестеры и форвардеры, которые в России не производятся, всегда закупались за рубежом. К тому же у них довольно высокий износ и короткий жизненный цикл. В результате мы через два-три года получим проблему с нехваткой этой техники. Этот вопрос тоже надо как-то решать, но я полагаю, что его сейчас обсуждать будут только вскользь, потому что никаких оперативных решений, в общем-то, нет.

— Вы говорите, что в минувшем году больше всего пострадали предприятия Северо-Запада. О каких цифрах идёт речь?

— Из России на рынок стран ЕС прежде всего шла хвойная пилопродукция. Она составляла порядка 4 млн кубов в год. На фоне 40 млн кубов в год производства внутри страны это не такая большая цифра. Практически все пеллеты мы поставляли на европейский рынок. Очень сильно от него зависели и наши фанерщики. Что-то по другим позициям тоже поставлялось, но не в таких больших объёмах.

Говорить о том, что вся лесопромышленность сильно потеряла, наверное, на текущий момент нельзя. Разговоры про то, что наша лесопродукция уходит на Запад — в большей части миф. Однако определённые предприятия, которые находятся на Северо-Западе и которые были ориентированы исключительно на европейский рынок, безусловно, потеряли очень много.

По моим оценкам, весь лесопромышленный комплекс России просядет на 10% по объёмам производства по отношению к прошлому году. На Северо-Западе — на 20%. Некоторые эксперты говорят о 30%. Точная статистика будет только в марте. В некоторых сегментах провал практически отсутствует, а в некоторых он есть. Но это не критичные цифры. Если мы сравним, например, нашу нынешнюю ситуацию с тем, что пережил лесопромышленный комплекс США и Канады в период кризиса 2008 года, то у них падение было больше чем на 50% по некоторым отраслям. Они до сих пор ещё не вышли на показатели 2006–2007 годов.

Сейчас некоторые иностранные предприятия полностью ушли с нашего рынка. Например, ИКЕА или финская Metsä Group, которая имела завод в Подпорожье. Эти предприятия просто закрыли производственные мощности, и это очень негативно повлияет на общие показатели.

— Как на внутреннем рынке сказалось закрытие Европы для продукции наших предприятий? Цены упали?

— Очень сильно упали цены на пиловочный материал, который используется непосредственно для производства пилопродукции. Конечно, цены на какие-то погонажные изделия из древесины ещё держатся на высоком уровне, но в перспективе они тоже упадут.

Для внутреннего потребителя ситуация стала лучше, чем она была до февраля прошлого года. Пиломатериал стал более доступен. Раньше цены на пиловочник доходили до 8 000 рублей за куб, иногда даже до 9 000 рублей на Северо-Западе России. Причиной был, конечно, экспорт в Европу и общая «перегретость» отрасли.

— Падение цен сказалось на отрасли? Что делают предприятия, которым не удалось найти новые рынки сбыта? Закрываются?

— Проблема существует, особенно для предприятий из европейской части страны. Если взять недорогую продукцию, например, пиломатериалы, то любая их транспортировка на большое расстояние сильно увеличивает цену. Какую-нибудь дорогую целлюлозу или бумагу можем увезти, и её стоимость увеличится лишь на несколько процентов. Если мы перевозим пиломатериал, то из-за транспортировки это может стать экономически нецелесообразно.

Например, группа компаний «УЛК» из Архангельской области ещё задолго до февраля 2022 года смогла стать крупнейшим экспортёром пилопродукции в Китай. Несмотря на большие транспортные затраты, они поставляли в Китай 1 млн кубометров продукции в год. Сейчас все устремились в китайском направлении, и цены на пилопродукцию в КНР упали. Из-за этого представители группы в последнее время говорят, что у них всё довольно сложно, и «УЛК» подумывает о закрытии мощностей. Логистика очень дорога.

— Есть варианты кроме Китая? Индия часто сегодня упоминается, когда речь идёт об альтернативных рынках сбыта для российской продукции.

— Наши предприятия стали рассматривать варианты на Ближнем Востоке и севере Африки, так называемые страны MENA (Middle East and North Africa — ред.), но там нет оснований для какого-то существенного роста потребления лесопродукции. Скорее всего, наши производители вытеснят некоторых европейских конкурентов из региона благодаря демпингу, но какого-то существенного перелома на этом направлении не наблюдается.

Индия, как показала практика, слишком далеко для этого бизнеса. Современная логистика позволяет доставить туда лесопродукцию, но мы не попадаем в те ценовые категории, которые могут предложить индусы. Соответственно, бизнес не получается.

Правда, очень много продукции поставляется из России в Центральную Азию. В основном в Узбекистан, но и в Казахстан и Таджикистан. Узбекистан очень много покупает лесопродукции, но тоже не по самым высоким ценам, и это продукты низших ценовых сегментов. Определённое перераспределение рынков сбыта идёт, но вопрос о субсидировании транспортных расходов стоит остро.

— Какое падение экспорта ожидается по сравнению с 2021 годом?

— Я думаю, что падение будет максимум в районе 10%. Это опять же связано с переориентацией рынков. Есть производители, которые просто не успеют нарастить своё присутствие на других рынках вместо европейского. Ожидать колоссального падения экспорта нет оснований. Будем надеяться, что цифры по экспорту в 2023 году будут приблизительно похожи на показатели 2021 года.

Андрей Герман для MASHNEWS