Государство решило закрутить гайки для предприятий ОПК – они не смогут уклониться от участия в тендерах

Нельзя уклониться

Федеральная антимонопольная служба (ФАС) разработала изменения в свой же приказ от 26 мая 2021 г. № 510/21 с длинным названием - «Об утверждении формы и порядка выдачи требования о прекращении действий (бездействия), которые содержат признаки нарушения законодательства в сфере государственного оборонного заказа». Теперь, если единственный исполнитель ГОЗ не участвует в тендерах Минобороны, ФАС будет выдавать ему требования о прекращении нарушения 275-го ФЗ «О гособоронзаказе».

Проект документа опубликован 20 августа. Когда он будет принят, предприятия - единственные исполнители на рынке гособоронзаказа - не смогут не участвовать в тендерах Минобороны.

Этот документ ФАС разработала, поскольку в июле Владимир Путин подписал поправки в закон «О государственном оборонном заказе», где расширил обязанности единственных исполнителей ГОЗ.

Если раньше в законе говорилось, что исполнитель, занимающий монопольное положение на рынке, обязан заключать оборонный контракт, то теперь статья 15.9-1 обязывает единственных исполнителей по запросу государственного заказчика и головного исполнителя представлять предложения о цене на продукцию по ГОЗ и другую информацию. В противном случае это становится нарушением законодательства в сфере государственного оборонного заказа.

ОПК выживает на гражданских заказах

В документах ФАС речь идет о единственных исполнителях, они действительно жестко привязываются исполнению гособоронзаказа, для остальных все не так строго, пояснила Mashnews профессор кафедры экономики и управления предприятиями и производственными комплексами СПбГЭУ, доктор экономических наук Елена Ткаченко.

Однако единственных поставщиков в сфере ОПК достаточно много, говорит она. Принимая документы об ответственности за неподачу заявки на тендер, власти отрезают для предприятий пути к отступлению.

Военные заказы малопривлекательны для предприятий, говорят и экономисты, и промышленники.

«ОПК живет вопреки, а не благодаря, и выживает на гражданских заказах, которые более рентабельны. Есть программы поддержки отрасли, долги предприятий регулярно списываются или реструктуризируются, ведь госконтрактом по ГОЗ не предусмотрены форс-мажоры, его нужно выполнить в любом случае, даже если нет доступа к сырью, материалам и финансированию, а аванс вам могут не дать», – говорит Елена Ткаченко.

С профессором соглашается первый заместитель генерального директора ООО «Морские комплексные системы» Лев Засыпко. Правильный путь - поиск заказчиков, не связанных с госфинансированием, – это не только способ уменьшить зависимость от ГОЗ, но и выполнение поручения президента России, а также способ загрузить существующие мощности и гарантировать финансовую устойчивость предприятия, сказал он Mashnews.

Желание минимизировать работу с ГОЗ у предприятий есть. «Потому что низкая рентабельность, проблемы с ФАС и военной приемкой, возникающие из-за отсутствия единой методологической базы для определения цен, приводит к переполнению судов делами по обвинению руководства предприятий в мошенничестве, нецелевом использовании средств, неисполнении гособоронзаказа. Причем зачастую это не только арбитражные споры, но и уголовные дела. В этих условиях директора оборонных предприятий не очень желают работать с гособоронзаказом. Я лично слышала слова руководителей таких предприятий «Все, это мой последний заказ, я из него выхожу», – рассказывает Ткаченко.

Нужно менять систему

Владелец петербургского военно-промышленного холдинга «Кингисеппский машиностроительный завод» (КМЗ) Михаил Даниленко говорит, что в условиях, когда экономика РФ принимает на себя вызов целого пула стран Запада, России нужно действовать шире. Наращивать компетенции и силы в условиях рыночного формирования цен и свободного развития предпринимательства.

Его поддерживает Лев Засыпко. Нормативными актами создана система, не дающая предприятиям вкладываться в производство. Необходимо ломать эту систему путем пересмотра законодательства, говорит он.

«Нужно ужесточать требования к заказчику в части сроков финансирования, так как сейчас исполнитель отвечает за все, а заказчик отвечает минимально и даже не рассчитывается в срок со своими головными исполнителями, а потому деньги не получают и их контрагенты. Для многих предприятий это существенные суммы», - говорит топ-менеджер компании «Морские комплексные системы».

«При этом система казначейского сопровождения средств по гособоронзаказу работает только в одну сторону – контролируются расходы исполнителей, ведь районный прокурор не будет выставлять требования замминистру обороны или даже самому министру. А если даже и будет, то это ничего не даст. Зато в обратную сторону система работает отлично, с нас в случае чего, три шкуры спустят со всей пролетарской ненавистью. Ведь если у исполнителя гособоронзаказа ответственность вплоть до уголовной, то у головного заказчика – административная и штрафы. Госзаказчика же вообще не трогают», – объясняет Лев Засыпко.

Ссылки есть, актов - нет

По словам профессора Елены Ткаченко, система гособоронзаказа нацелена на сокращение рентабельности предприятий, это не дает возможности их развития, а неопределенность с правовым регулированием сферы ГОЗ лишь усугубляет ситуацию.

Закон о гособоронзаказе содержит ссылки на нормативные акты, которые до сих пор не приняты, поясняет она. До сих пор нет единой методологической базы для расчета и признания затрат на исполнение ГОЗ. В действующих нормативных актах (постановление правительства №1465 и приказ Минпромторга №334) нет однозначной трактовки, какие затраты относить к стоимости гособоронзаказа. Те 29 пунктов, которые отражены в 334-м приказе, носят общий описательный характер и имеют неоднозначное трактование. То есть предприятия не понимают, как отчитываться, а ФАС произвольно трактует расплывчатые положения законов и приказов, говорит экономист.

«Например, в госконтракте по ГОЗ прописаны командировки для испытания техники. Как их записывать – как накладные или прямые расходы? Относить их к стоимости единицы продукции, изготавливаемой по ГОЗ, или нет? Нормативной базы для ответов на эти вопросы нет, а потому ФАС волен сам решать, как оценивать эти расходы, даже если при согласовании ориентировочной цены командировки входили в эту сумму», – поясняет профессор.

Отчетности стало больше в разы

Руководители предприятий не всегда справляются с ужесточением требований Минобороны и ФАС. Если большинство частных компаний (как правило, это малые и средние предприятия) научились играть по новым правилам, к тому же у них проще бухгалтерия и учет, то в старых предприятиях ОПК к переменам адаптируются с трудом. Заводы, существующие с советских времен, продолжают работать в концепции раздельного учета, сложившейся к 2004 году, рассказывает Елена Ткаченко.

Здесь и система 1С подкачала, она в полной мере стала учитывать специфику гособоронзаказа только в прошлом году, и то на каждом предприятии эту программу нужно настраивать вручную, это займет год-два. Стоит отметить и низкую квалификацию бухгалтерии и экономистов на предприятиях ОПК, они сами зачастую не могут оформить свои расходы так, чтобы их потом признал госзаказчик, отмечает Ткаченко.

«Реально предприятия поставили в условия, которые невозможно выполнить, не нарушив правила, но за их нарушения тоже карают. Большая часть директоров старых предприятий ОПК – «красные директора», они не понимают, как можно не выполнить ГОЗ в текущих условиях. Потому иногда они сознательно идут на нарушения. И уже заранее приходят к специалистам по управлению рисками, чтобы выстроить будущую защиту на суде. Это не смешно, это катастрофа», – сокрушается экономист.

О росте бюрократической нагрузки на предприятия, работающие с госзаказом, говорит Михаил Даниленко.

«Попытка выжимать последние соки из предприятий на фоне нарастающих требований к импортонезависимости, контролю со стороны всех ведомств в части соблюдения требований трудового законодательства, промышленной безопасности, МЧС и Росгвардии в части безопасности объектов, и все это, конечно же, за счет предприятий, а также наращивание бюрократических кабинетов по мобилизации, ГО и ЧС и множество другого, - это действительно путь загнать предприятия в банкротство», – говорит владелец КМЗ.

Никто не думает о развитии продукции, не думает об оптимизации производства. Единственная цель - вовремя сдавать минимальный объем, который позволит не потерять контроль над созданными предприятиями и не попасть под уголовную ответственность, поясняет Михаил Даниленко.

«Правоохранители при этом выполняют свой KPI и зарабатывают очки на всем и везде, не оглядываясь на то, что останавливают своей работой выполнение ГОЗ. Загнанные в рамки военные представительства опасливо смотрят на все происходящее и не отступают от требований советских ГОСТов, что зачастую также всё тормозит. Из-за бесконечного наращивания количества отчетов наши кабинеты переполнены специалистами, которые вместо работы на заводе стали специалистами по формированию отчетности. Количество бумажных отчетов с ростом цифровизации с годами выросло в разы», – говорит Даниленко.

Программируемый убыток

Расчет рентабельности в сфере ОПК происходит по формуле «25+1». По ней на собственные затраты предприятия устанавливается рентабельность 25%, а на привнесенные затраты – 1%, объясняет профессор Ткаченко.

Логика этой формулы – уменьшить затраты государства на исполнение ГОЗ. Замминистра обороны Татьяна Шевцова (занимала этот пост с 2010 по июнь 2024 года) объясняла, что, по ее мнению, исполнители гособоронзаказа зарабатывают слишком много. Если на каждом этапе производства ракеты изготовитель каждой ее части закладывает 20% рентабельности, в итоге получается 800%, говорила Швецова. Впрочем, экономисты считают, что такие расчеты некорректны.

Минобороны как госзаказчик работает с минимальным горизонтом планирования – ему здесь и сейчас надо получить продукцию по минимальным ценам, а что будет дальше с этим предприятием – не его проблема, отмечает Ткаченко.

Применение формулы «25+1» привело к росту закредитованности и увеличению числа оборонных предприятий, требующих санации, считает экономист. На крупном машиностроительном предприятии 85-90% затрат – привнесенные от внешних поставщиков, то есть собственные затраты головного предприятия относительно невелики в процентном отношении.

«Те, кто имеет широкую линейку собственного производства, могут получить рентабельность в 8-13%, но у предприятий с невысокой добавленной стоимостью и большим количеством внешних поставщиков (это тяжелое машиностроение, судостроение) рентабельность по этой формуле 25+1 получается очень низкой. Например, у одной верфи может быть 1000-1500 поставщиков комплектующих. Судостроительный завод режет металл и собирает детали в конечный продукт. Вот раскрой и резка металла, сборка судна на стапеле и его оснащение – собственные затраты, на них допускается рентабельность 25%, на остальное – 1%, то есть на 90% себестоимости судна начисляется рентабельность в 1%. Общая рентабельность в идеальной ситуации будет не выше 3,4%, если ФАС и госприемка и не спишут треть затрат, сочтя их неоправданными. На фоне инфляции в 9% рентабельность в 3% - это реальный убыток в 6%. Так работают все крупные машиностроительные производства. Так что упрекать, например, предприятия ОСК в том, что они работают в минус, нет смысла», – объясняет Елена Ткаченко.

Специфика формулы «25+1» еще и в том, что она вынуждает предприятия ОПК воссоздавать советские предприятия-монстры вместо выстраивания нормальных технологических цепочек.

«По этой методике, чтобы предприятия смогли получить прибыль, надо создавать производственные объединения, по типу советских НПО, чтобы весь производственный цикл находился в контуре одной организации. Сейчас многие начинают идти по этому пути, но насколько эти компании будут гибкими и адаптивными? Конечно, не будут», - говорит эксперт.

«В текущих внешнеполитических условиях оборонка лет 10 будет пахать на полную мощность, но что дальше? Такая методика намертво привяжет предприятия к гособоронзаказу и лишит их компетенций в отраслях, работающих на рынок. Для понимания – сейчас стратегические предприятия ОПК работают в три смены, чтобы выполнить гособоронзаказ, им даже физически некогда проводить диверсификацию заказов, но потом они могут утратить компетенции для работы с другими заказчиками», – предупреждает Ткаченко.

При этом отменить принцип «25+1» сложно, ибо снова придется менять учетную модель. Проблем будет не меньше, чем при ее внедрении, полагает профессор СПбГЭУ.

Изменить подходы

Владелец КМЗ Михаил Даниленко считает необходимым изменить подходы к ценообразованию - он предлагает взять за базовую стоимость цены 2021 года и индексировать их по рыночному дефлятору, вместо того, чтобы «в каждом контракте подтверждать эту же зажатую цену еще парой грузовиков бумаги».

«На мой взгляд, подход в формировании цены от фактических затрат изначально ведет к нерыночному ее формированию. Ужатый дефлятор фактически не отражает реальный рост цен на материалы и зарплату. И это не может быть основой для расчета цены, когда по стране он считается с учетом совсем других факторов. Цена на ГОЗ должна быть отвязана от дефлятора полностью. Цена должна быть сейчас искусственно завышена, чтобы стимулировать рост производительности в разы. Необходимы меры по снижению налогов на заработную плату и выплаты в страховые фонды до уровня предприятий IT как минимум», - предлагает Даниленко.